Биотехнологическая отрасль одного из лидеров мировой фармацевтики – Швейцарии – держится на небольших инновационных компаниях. При поддержке государства и венчурных инвесторов они принимают на себя основные риски по разработке новых препаратов, а в случае успеха в игру вступают ведущие корпорации.
Полтриллиона долларов превысила суммарная капитализация компаний мирового биотехнологического сектора по итогам 2006 года. За год индекс американской аналитической компании Burrill & Company, отражающий развитие этого сегмента рынка – Burrill Biotech Select Index, вырос на 14%. Но, пожалуй, главный показатель успеха отрасли – быстрое появление новых игроков: ежемесячно в мире создается до сотни небольших компаний. Новичков привлекает то, что, если их инновационный препарат окажется успешным, вложения в его создание окупятся за два-три года.
Однако успех ждет одну разработку из десяти: новые биофармацевтические препараты созданы на основе синтезированных протеинов, которые обладают сложной молекулярной структурой, из-за чего заранее крайне сложно просчитать многочисленные побочные эффекты. Инвестиции в один ингредиент составляют несколько миллионов долларов, а доклинические и клинические испытания могут длиться больше десяти лет. Поэтому каждая разработка — это всегда риск. И основные риски по созданию новых активных ингредиентов берут на себя небольшие стартапы, обычно возглавляемые учеными, решившими довести свои идеи до коммерческого продукта. По сути дела, эти маленькие научно-производственные объединения и обеспечивают основные инновационные процессы в биофармацевтике. Впрочем, лавры, как правило, достаются не им.
С грантов в кластерный инкубатор
Швейцария — одна из тех стран, где биотех развивается очень успешно. Здесь самая большая плотность биотехнологических компаний на число жителей. Причина — для них здесь созданы благоприятные условия, которые привлекают в страну самых квалифицированных специалистов и позволяют развиваться множеству стартапов. В стране функционирует система вспомогательных структур, объединяющих в одно целое университеты и бизнес, которые способствуют развитию небольших инновационных компаний.
Все начинается в университетах. Обычно идея создания нового активного вещества зарождается именно на университетских кафедрах. Финансирование осуществляет Комиссия по технологиям и инновациям (Commission for Technology and Innovation, CTI), которая продвигает прикладные научные исследования, интересные с экономической точки зрения, и помогает университетам и коммерческим структурам организовать совместную работу над проектом. Как рассказал профессор Бернского университета Беда Штадлер, комиссия оказывает финансовую поддержку проектам через систему грантов, распределяя в год до 100 млн швейцарских франков (примерно 700 грантов). С 2001-го по 2005 год поддержку получили около 1 500 проектов, которые привели к выпуску различных промежуточных биотехнологических продуктов на сумму 930 млн франков.
Наиболее успешные академические разработки продолжают развиваться в бизнес-инкубаторах. Так называют сервисные компании, которые на основе аутсорсинга предоставляют стартапам всю необходимую материальную инфраструктуру (лаборатории, офисные помещения) и даже возможность проводить внешнюю экспертизу и клинические испытания, а также плотно взаимодействовать с университетскими учеными. Инкубаторы осуществляют финансирование в расчете на процент от будущей прибыли.
“Наша цель — объединить академическую университетскую среду с рыночной. В их сочетании заложен успех биоиндустрии. Разработчики — нередко эта группа выходит из академической среды — попадают в наш бизнес-инкубатор на стадии становления проекта. Конечно, если консультативный совет инкубатора, семь-восемь человек и два директора, посчитает его коммерчески успешным. Это значит, что мы хотим получить от него готовый рыночный продукт к 2009–2010 году”, — сказал “Эксперту” директор инкубатора Eclosion Бенуа Дюбуи.
Инкубатор Eclosion арендует площади у ведущей биофармацевтической компании Serono (с осени она стала частью фармконцерна Merck) в женевском технопарке. Финансирование инкубатора складывается из госинвестиций, направленных на поддержание работы технопарка, и частных инвестиций, которые идут на создание новых компаний. В течение пяти лет каждый стартап ежегодно получает по полтора миллиона швейцарских франков, а общий венчурный капитал составляет 15 млн. Особо эффективные проекты, находящиеся в разработке (один-два из десяти-одиннадцати), получают дополнительное финансирование.
Технопарки формируют четыре биокластера, которые аккумулируют фармацевтические компании по географическому принципу (Bioalps-Lake Geneva BioCluster под Женевой, Biovalley-The Life Science Network под Базелем, Greater Zurich Area под Цюрихом и Biopol Ticino в Тичино). Работающие в кластерах стартапы в течение первых десяти лет платят налоги по сниженной ставке, а наиболее перспективные предприятия могут получить и полное освобождение от налогов.
Bioalps — самый крупный из этих кластеров, он объединяет около десяти исследовательских институтов, десятки стартапов и несколько технологических парков. Швейцарский кластер — это ряды непрезентабельных, похожих на строительные бытовки домишек: вопрос имиджа тут особо никого не волнует. Внутри “бытовок” строгих пространственных разграничений между отдельными компаниями не видно, а отношения между ними выглядят очень дружескими.
b2b-биотехнология
Когда небольшое инновационное предприятие кластера достигает определенных успехов, его покупает какой-нибудь крупный фармацевтический концерн.
Раздел сфер деятельности привел к тому, что биотехнологическая отрасль разделилась на две части — на стартапы, с одной стороны, и на транснациональные фармацевтические корпорации — с другой. Основной объем рынка формируется пока на b2b-сделках между этими двумя группами. Собственно, из таких сделок сегодня в основном и состоит биотехнологический рынок. Продажа ингредиентов и медикаментов, находящихся в разработке, — вынужденная стратегия не только для новичков фармацевтического рынка, но и для вполне успешных небольших компаний. Достаточными организационными и финансовыми возможностями для вывода препарата на рынок обладают только большие корпорации, которые могут себе позволить громадные траты на маркетинг и популяризацию своего бренда. Остальным же игрокам это просто не по карману.
С трудностями столкнулся даже один из лидеров в области разработки прямых ингибиторов ренина для лечения сердечно-сосудистых заболеваний — компания Speedel. Несмотря на довольно солидный доход в 59 млн швейцарских франков, она в основном вынуждена продавать готовую продукцию более крупным корпорациям. Как пояснила “Эксперту” директор Speedel по медицине доктор Джессика Манн, налаживание системы распространения и проведение маркетинговых исследований обходятся очень дорого, таких ресурсов у компании нет. Поэтому после того как новое активное вещество проходит вторую фазу клинических испытаний, патент на производство продается крупному рыночному игроку, например Pfizer или Novartis. Им гораздо проще продавать готовые медикаменты — благодаря широкой сети дистрибуции и известному бренду.
Как выживают лидеры
Покупка патентов или доли в стартапах — самый популярный у фармацевтических корпораций способ пополнения “лекарственного портфолио”. При этом зачастую получается так, что разработавшая препарат и получившая на него патент компания неоднократно перепродается (сама или только патент) то одной, то другой корпорации, и в розничную продажу лекарство попадает уже совсем под другим брендом.
Одну из таких историй “Эксперту” рассказал руководитель глобальных исследований компании Roche Джонатан Ноулс. “Активный ингредиент для бестселлера — мабТера, моноклонального антитела для борьбы с одной из разновидностей рака крови, эффективного для семидесяти-восьмидесяти процентов больных, — был разработан в лабораториях американской компании IDEC Pharmaceuticals. Затем Genentech, входящая в группу компаний Roche, купила лицензию на его производство и совместно с Roche провела клинические исследования и довела лекарство до ума”, — говорит г-н Ноулс. В итоге за создание мабТеры Roche была удостоена ежегодной Премии Галена в области инноваций (главная награда в фармацевтике).
В целом за последнее десятилетие Roche заключила порядка семидесяти альянсов и лицензионных соглашений, облегчающих и удешевляющих процесс создания инновационных препаратов. “Биотехнологии настолько трудозатратная и дорогостоящая отрасль, что на сегодняшний день ни одна компания не может самостоятельно вести исследования и вывести продукт на рынок. Еще десять лет назад в биотехе успешным оказывалась одна разработка из двух-трех. Сегодня эта сфера стала еще более сложной и рискованной. Успешной теперь оказывается одна разработка из десяти. Поэтому кооперация в данной отрасли совершенно необходима, она приносит хорошие результаты — более пятидесяти процентов прибыли мы получаем от продажи биофармацевтических препаратов. Впрочем, и наши собственные затраты на биотехнологические исследования велики, они составляют более 2,5 миллиарда франков, половину общего исследовательского бюджета группы Roche”, — сказал “Эксперту” глава фармацевтического подразделения концерна Уильям Бернс.
По похожей схеме — сочетая собственные разработки и приобретение стартапов и патентов — в Базеле работает и другая крупнейшая швейцарская фармацевтическая компания — Novartis. Осуществляя собственные исследования (общий бюджет корпорации на исследования и разработки в 2006 году составил 5,36 млрд долларов, из которых более 4 млрд приходится на подразделение Pharma, занимающееся инновационными препаратами), корпорация активно покупает специализированные биофармацевтические компании. Крупнейшее приобретение 2006 года — американская Chiron, за которую Novartis заплатила 5,4 млрд долларов. Если говорить о самых успешных препаратах корпорации последних лет, то примером собственной разработки может служить гливек (на рынке с 2001 года) — первое противораковое средство, борющееся с конкретным молекулярным дефектом в клетке и дающее шанс больным хроническим миелолейкозом. Многие другие лекарства были выпущены Novartis совместно с другими биотехнологическими компаниями. Вместе с Genentech и Tanox был разработан ксолар (на рынке с 2006 года), содержащий моноклональные антитела к иммуноглобулину G и коренным образом меняющий течение тяжелой бронхиальной астмы. А в этом году, среди прочих, планируется запустить разилез для лечения гипертонической болезни — совместную разработку с компанией Speedel.
Нишевый успех стартапов
В нынешней рыночной ситуации неудивительно, что бюджет ведущих корпораций на собственные разработки меньше средств, потраченных на приобретение партнеров: крупные игроки предпочитают не рисковать, делая ставку на выпуск уже доведенных и проверенных лекарств. Патенты на инновационные биотехнологические разработки покупаются лишь после того, как появляется относительная гарантия успеха. Стартапы же готовы рисковать ради возможного успеха инновационного препарата и тратить годы на исследования — сегодня их время.
“На биофармацевтическом рынке сейчас сложилась благоприятная конкурентная ситуация для небольших компаний. Они занимают узкие ниши — потенциальная целевая группа в двадцать-сорок тысяч пациентов. А большие корпорации не могут себе этого позволить, миллиардов там не заработаешь. Скажем, наша специализация — нейромышечные заболевания, которые протекают тяжело и при этом заложены генетически. В этой области пока мало одобренных препаратов, этим объясняются высокий спрос и высокие цены. Пациенты же готовы платить тысячи долларов, чтобы продлить свою жизнь хотя бы на полгода”, — говорит генеральный директор еще одной швейцарской биофармацевтической компании Santhera доктор Клаус Штольмейер.
Подобные новые препараты широко не рекламируются и известны только в сравнительно узких профессиональных кругах — в научном сообществе и среди лечащих врачей конкретной группы пациентов. По словам научного руководителя Santhera Томаса Майера, основной инструмент информирования больных — “сарафанное радио”. Достаточно выложить все подробности о методах лечения на сайте Santhera, и пациенты быстро обменяются этой информацией между собой. В планах Santhera — самостоятельный вывод препаратов на местный и американский рынки. Это нетипично для такой небольшой компании. Бюджет на организацию сети продаж и маркетинг может оказаться слишком большим, даже несмотря на то что правительство Швейцарии всячески поощряет выход местных компаний на американский рынок и во многом компенсирует их расходы.
В узкой рыночной нише прекрасно себя чувствует и базельская mondoBiotech. Глава отдела маркетинга Паоло Бассанини объясняет успех компании тем, что рынок редких болезней (в частности, некоторых специфических заболеваний легких, на которых они специализируются) не интересует большие компании из-за отсутствия миллиардных прибылей. Поэтому, заняв узкую нишу, можно чувствовать себя вполне спокойно. У mondoBiotech нет ни лабораторий, ни офисных площадей, ни собственного капитала — ее финансируют семейные фонды из Швейцарии, Северной Европы и Америки. Разработка активных ингредиентов отдана на аутсорсинг в крупные лаборатории, а готовый продукт продается лидерам отрасли. Фактически основная задача mondoBiotech — спрогнозировать, какую идею ждет светлое будущее.
Так или иначе, “разделение труда”, существующее на швейцарском рынке биотехнологий, пока демонстрирует жизнеспособность. Инноваторы при поддержке государства и различных инвестфондов осуществляют современные разработки, а крупные корпорации обеспечивают их внедрение и продвижение — и не только внутри страны.
Автор: Анастасия Алексеева
Источник: журнал “Эксперт”